Теплообмен, как социальное явление

— Самая объемная категория – матери-одиночки с детьми-инвалидами. Вообще мама-одиночка и ребенок-инвалид – понятия взаимосвязанные. В очень многих семьях, только узнав о диагнозе ребенка, только что родившегося или еще даже не рожденного, отцы сливаются. Мамы остаются одни со своими особенными детьми и проблемами. Иногда из-за больного новорожденного ребенка отцы покидают и старших здоровых и прежде любимых детей. Такое тоже бывает.

Вторая категория – многодетные мамы-одиночки, воспитывающие и пятерых, и шестерых, и семерых детей. Такие у нас тоже есть.

И третья категория – малоимущие семьи, как правило, неполные. К этой категории часто относятся семьи, где инвалидом является мама, которая не может работать на достойно оплачиваемой работе. У нее тоже, как правило, есть несколько детей и нет мужа. Эти люди часто не получают даже положенных пособий. Их невозможно оформить, так как нет регистрации, поэтому не могут взыскать алименты. А если и получают пособие, то это 4800 руб.

— Меня вообще трогают наши удивительные матери. То ли они очень сильные, то ли мудрые, я пока не поняла. Хотя непосвященные единодушно считают их беспечными и недалекими пофигистками. Ну, например, семья К. из г. Зарайска. Мама и четверо детей. Живут в одной комнате коммунальной квартиры. Дети разнополые – три мальчика и одна девочка. Я писала письма в администрацию города, чтобы им уделили какое-то внимание, жилье получше выделили, но не выделили, конечно. В комнате полно клопов. Кровати, матрасы, подушки им привезли мы, своего у них ничего не было. Мама периодически работает, но работу часто теряет. Младшему сыну три года. Ребенок часто болеет, мамка с ним на больничном. Работодатели таких не любят. Тут, смотрю, она устроилась на мусороперерабатывающий завод, на конвейер с ручной сортировкой мусора. Думаю, хоть так. Должна подольше задержаться, потому что на таком производстве любым рукам рады. Но нет, долго опять не получится: опять беременна, пятым ребенком.

Казалось бы, наибеспечнейшая мамаша, отцы у детей разные. Но мать отдает своим детям все, что может, хоть и может не много. Но внимание и любовь отдает. И жизнь дает детям. И дети как на подбор. Замечательные. Все хорошо учатся, стараются. Старший Илья – просто эталонный 16-тилетний мужчина. Помогает маме во всем, младшим заменяет отца. В садик ходит, когда мама на сутках, кормит всех, ухаживает. Органы опеки Зарайска их семью даже не рассматривают, как неблагополучную. Да, это мамин выбор. Но дети замечательные. На папу она и на этот раз не рассчитывает, рассчитывает только на себя. И аккуратно интересуется: «А вы будете мне помогать?». Конечно, будем.

Она всегда на позитиве, мечтает поменять одноэтажные кровати на двухэтажную и на освободившееся место поставит детскую кроватку для новорожденного. И, знаете, ее четверо детей очень ждут пятого братика! Гладят мамин животик, успокаивают, помогают. И не судят.

— А за что ее судить? За то, что дает замечательным детям жизнь? Что заботится о них, как умеет? Что работает, где может? Нет, мы не судим, мы помогаем.

Есть у нас еще одна серьезная такая мама из Биорок, Наталья А. Сама русская. Все дети рождены от мужчин-узбеков. Ну, ее выбор. Квартира есть неплохая, трехкомнатная, но запущенная, потому что на хозяйстве дети, а мама работает. Обшарпанные стены, тараканы унесут, если к стенке встанешь. Ну, тоже выбор. Как запретить. Дочке 11 лет, она сама себе варит гречку, кормит себя, младшего брата, которому два года, и еще брата, которому пять лет. Учится неважно, но в плане бытовых навыков очень самостоятельная. Да, мама совсем ею не занимается и педагогическая запущенность налицо, но ребенок социализирован. Готовит, стирает, одевает, обувает. Спрашивала, не устала ли она, а в ответ услышала: «Нет. Вот мама устает, работает».

Еще один сын Натальи упал с третьего этажа, получил травму головы. Он теперь особенный ребенок, у него случаются истерики. У самой мамы давление. Ну, а у кого все гладко? Так они живут. Поклеили в двух комнатах обои, купили новый шкаф. Мама старается и делает, как считает правильным для детей. И рожает с радостью. Всегда о своих детях рассказывает с любовью.

Да, куча проблем, порой нерешаемых. Вот случилась удаленка, а у них один телефон на всех, потому что зарплата у Натальи 18 тысяч рублей. Дочка не могла учиться, потому что мама телефон забирает на работу. Опека приходила, предъявляла, упрекала, мол не занимаешься ребенком. А за что упрекать? Мама выживает, как может. Телефон один. Она воровать что ли должна, чтобы обеспечить дистанционное обучение? Какие у государственной службы могут быть претензии? Помочь ей нужно, а не попрекать.

У государства все черно-белое, оттенков нет... Мама не преступник, не садист, не пьяница. В чем ее вина? Что не сделала аборт? За пятеро детей раньше орден давали за материнский героизм и «Газель», а сейчас одним телефоном попрекают. Где ей пять компьютеров взять для дистанционного обучения?

Это не те мамы, которым не нужны дети. Дети тех, кому не нужны, компьютеры у нас в приюте. Они давно пережили эмоциональную отслойку от своих матерей, и теперь уже детям не нужны такие мамы. А здесь совсем другое. Дети любят маму, мама любит детей и никому их не отдаст.

— Если даже с нашей помощью семья не вывозит, предлагаем определить ребенка в приют и попытаться выровнять ситуацию. За время моей работы в фонде десяток семей отдали ребенка в приют и потом забрали в совершенно иные условия. Пока дети в приюте, семьи реально работают, отдают долги за коммуналку, избавляются от кабальных кредитов, делают ремонты в квартирах. Хотя бывает и так, что дети живут в приюте годами…

— Нет, никогда. У нас в государстве достаточно органов, которые делают это без нас. Бывает, мы видим, что маму прав надо лишать, но мы молчим и растим ее ребенка, оставляя ей шанс до последнего. Редко-редко, но бывает, что мамки просыпаются спустя годы. Но и ради этих редких случаев стоит работать.

— Мы очень плотно взаимодействуем с четырьмя приютами. В разных направлениях. Откуда мы вообще берем продукты и вещи для помощи семьям? Ну, во-первых, мы снимаем неизрасходованные остатки с приютов. Имеются в виду продукты, одежда, бытовая химия. Директора делятся с фондом «излишками» натуральной помощи. С материальной помощью фонд не работает, хотя мы можем оплатить счет, например, за коляску. Недавно одна наша мама прислала нам счет на оплату инвалидной коляски для сына. Сколько она ни просила у государства, денег не давали. Ребенок ездил на старой с 6 до 17 лет, и ко дню рождения мы купили ему новую.

Еще у нас есть склад, куда поступает вся благотворительная помощь. Каждый месяц мы посылаем запрос подопечным семьям на острые нужды. Кому-то нужна куртка, кому-то ботинки. Всем нужны продукты. Вся помощь оказывается адресная и конкретная.

— Ну, было пару раз, когда мы приезжаем, а соседи говорят: «Да что же вы ей помогаете? Она даже вещи не стирает. Вы привозите, дети пачкают, и она эти вещи выкидывает, и снова просит». Такие семьи мы исключаем – это непозволительное пренебрежение и лень.

Сейчас мы ежемесячно формируем 36 коробок и сумок с продуктами, которые развозим в 36 семей. Везем продукты, памперсы, лекарства, одежду, канцтовары, бытхим, игрушки, пастельные принадлежности, кровати. Недавно помогали одной семье купить холодильник. Семья такая интересная: папе 67 лет, маме 32 года, и у них ребенок. Ну, не все ж артистам. Папа не работает уже, на пенсии, очень скромно люди живут. Холодильник купить не могут, молоко для ребенка кисло. Как же они были счастливы, когда мы привезли им кровать и холодильник! Говорят: «Такого просто не бывает!»

— Нет, не доверяет. Общество относится к благотворительным фондам очень подозрительно. Когда звонишь в организацию и представляешься, диалог, как правило, совершенно невозможно построить. Но достучаться можно. Разговор обычно примерно такой: «Нет, конечно, Вы ничего никому не должны. И я вам звонить не должна. Но вдруг Вы посочувствуете и захотите помочь. Расскажу?» Начинают расспрашивать, слушают, уточняющие вопросы задают. И проникаются.

Бывает, что обращаемся с письмом в преуспевающую компанию, начальник отказывает, но сотрудники откликаются в частном порядке.

Есть у нас девушка Елена, которая стала нам помогать, будучи сотрудником одной организации, с которой мы работали. Потом она оттуда уволилась, но осталась с нами. Более того, она всем своим новым коллегам рассказала, что дружит с фондом, детскими приютами, и раз в полгода они присоединяются к ней и приезжают в приют к детям с помощью. До этого она общается с ребятами, выясняет, кому, что нужно, о чем мечтается. Может сама взять ребенка и сходить в магазин купить что-то для него важное, но на что у приюта обычно нет денег. Такие люди помогать очень рады и кайф от этого получают не меньший, чем дети.

— Не просто работа. Здесь складываются совершенно личные отношения. По-другому не получается. Наши мамы, как правило, очень ограниченные люди в плане общения. Им его не хватает, в том числе квалифицированной консультации. Куда на пособие подать? Как лучше поступить? К какому врачу обратиться? Они стабильно звонят не реже двух раз в неделю. Вот одна семья полным составом у нас заболела коронавирусом, и мама подотчаялась. «Вик, ну ты чего опять паникуешь, вчера ж все обсудили?». Нет, она опять звонит. И ее можно понять. Мужа с короновирусом госпитализировали, дети заболели, сама с температурой, стрессует. А позвонить больше некому.

У нас на учете очень много именно молодых мам, которые сами брошенные и неопытные. Со временем к ним еще это все придет. И мужчину надежного еще встретят. Потому что люди они совершенно не плохие по человеческим качествам. Я встречала людей куда хуже, вполне себе благополучных и процветающих.

О, еще одна есть семья, очень показательная. Папа одинокий. Воспитывает троих детей. Мама сбежала три года назад. Младшему тогда был всего год. Папа, случается, выпивает, как и многие люди на селе. Он тракторист и скотник в акционерном обществе каком-то. Когда жена ушла, выяснилось, что дети все не его. Ну, такая вот была у него жена. А он говорит: «Ну и что, что биологически не мои? Они со мной с рождения, и я их никому не отдам». Растят вдвоем с бабушкой, его матерью. Та сына во всем поддерживает.

Как к ним ни приедешь, встречают радушно, по-простому: «О, приехали? Ну, здравствуйте. А я только с работы, руки еще не помыл, извиняйте. Проходите в дом!». Малыш от отца не отходит, мальчик такой замечательный. И средняя девочка тоже. У старшей дочки были проблемы с наркотиками, но лечилась. Но и ее отец растит, кормит, поит, терпит ее истерики. Настоящий мужик, отец семейства при всех своих слабостях. Нормальный, ответственный. Понятно, что причин пить у него предостаточно, но он держится: «Да, все нормально у нас. Куры, гуси, молоко свое. Что привезете – всему рады. Нет – и сами как-нибудь проживем».

— Чтобы прям хэппи энд – редко. Но сейчас как раз один такой намечается. У нас есть семья в Зарайском районе. У мамы Оксаны пятеро своих детей, и еще она усыновила племянника после того, как злоупотребляющую сестру лишили родительских прав. Итого шестеро. И она одна (супруг умер).

Живет многодетная семья в своем доме. Дом Оксана построила сама. Ну, печку, конечно, клал специалист, а остальное почти все своими руками. Как ни приедешь к ней, с одеждой детям или канцтоварами, у нее все по Некрасову, и грядки посажены, и дети ухожены, и к чаю не печенье из «Пятерочки», а плюшки домашние. Мы к ним с посылками, а Оксана все нам норовит яиц домашних дать и причитает: «Для ваших деток!». Такой вот «теплообмен». Оксана очень хорошо готовит. Она работала помощником повара сразу в двух местных кафе, и в обоих ее обманывали с зарплатой. Женщина очень обижалась, переживала, но выбирать не приходится, нужно буквально семерых кормить. И тут вдруг к ней из Москвы приезжает дальний родственник, который до этого никогда у нее не был. Родственник посмотрел, как Оксана с детьми живет, работает, и говорит примерно следующее: «Оксана, уходи от нанимателей. Я помогу тебе открыть свое дело. Смогёшь?» Вчера Оксана звонила в фонд, приглашала на бизнес ланч в авторское кафе «Ласточка». На август помощи не просила. Чисто на обед приглашала.

Удивительная! Одна, шестеро детей, скотина, огород, теперь еще кафе. Есть женщины в русских селеньях… Сейчас ни ест, ни пьет, а нарабатывает клиентов. Дай Бог, чтобы у нее получилось.

А вообще в фонде работать радостно. Я иногда приезжаю к нашим подопечным семьям со своими детьми. Ребята играют вместе, пока мы с мамой общаемся. Мои дети видят, как радуются те дети игрушкам, вкусняшкам и сами учатся ценить то, что имеют.

Эта работа такая, знаете, с хорошей отдачей. Когда и процесс вдохновляет, и результат. И жизнь становится понятнее. Мы ведь часто сами все усложняем. А люди живут наивно и просто, понятными категориями и заботами. И это, кстати, куда нормальнее, чем нам, продуманным и осложненным, кажется.